Четыре закона экологии и четыре антиэкологические законы капитализма
Берри Коммонер назвал четыре неписаные законы экологии:
- Все связано со всем.
- Все должно двигаться.
- Природа знает лучше.
- Ничего не возникает из ничего.
Первый из этих неписаных законов – «все связано со всем» – указывает на сложность и взаимосвязанность экосистем. Эта сложность и связанность «не такие, как в индивидуальных организмах, чьи разнообразные органы эволюционировали и были отобраны по критерию пользы для выживания и воспроизводства». Природа гораздо сложнее и разнообразнее, и значительно более гибкая, чем предусматривает метафора эволюции индивидуального организма. Экосистема может терять виды и переживать серьезные преобразования, не разрушаясь. Но связанность природы также означает, что экологическая система может испытывать внезапные потрясающие катастрофы в ситуации предельного давления. «Система, – пишет Коммонер, – стабилизируется за счет динамических свойств; эти самые свойства при сильном давлении могут привести к драматическому краху». Более того, «экологическая система — это усилитель, поэтому даже незначительное волнения в одном месте может иметь значительные отдаленные во времени последствия в другом месте».
Второй закон экологии – «все должно двигаться» – повторяет основной закон термодинамики: в природе нет отходов, количество материи и энергии сохраняется, а отходы одного экологического процесса перерабатывает другой процесс. К примеру, поваленное дерево или бревно в старом лесу становится источником жизни для множества видов и является необходимым звеном экосистемы. Другой пример: животные выделяют углекислый газ в воздух и органические отходы в почву, и это питает растения, которыми будут питаться те же животные.
«Природа знает лучше», третье неписаное правило экологии, как пишет Коммонер, «утверждает, что любое значительное антропогенное изменение в природной системе может стать проблемой для этой системы». В течение четырех миллиардов лет эволюции живые организмы выработали большой набор веществ и реакций, образующих живую биосферу. Современная нефтехимическая промышленность за короткий период произвела тысячи новых веществ, которые ранее не существовали в природе. Составленные по тем же углеродным схемам, что и природные составляющие, эти новые вещества охотно включаются в биохимические процессы. Но это происходит в способы часто разрушительные для жизни, что приводят к мутациям, раку и различных проявлений смерти и болезней. «Отсутствие какого-либо вещества в природе, – пишет Коммонер, – часто означает, что это вещество не совместимо с химией жизни».
«Ничего не возникает из ничего», четвертое неформальное правило, выражает тот факт, что эксплуатация природы всегда приводит к экологическим потерям. С чисто экологической точки зрения люди больше потребляют, чем производят. Второй закон термодинамики показывает, что в процессе использования энергии люди «тратят» (но не уничтожают) энергию – в смысле, превращают ее в уже не пригодную для работы. В случае автомобиля, к примеру, высокоуровневая химическая энергия, которую содержит бензин, пригодна для работы, тогда как тепловая энергия низшего уровня в автомобильных отходах — не пригодна. Во время любого преобразования энергии какая-то ее часть деградирует таким образом. Поэтому экологические издержки производства довольно значительные.
Четыре закона капитализма
На фоне этих четырех неписаных законов господствующая модель развития капитализма возникает явно с антиэкологических. На самом деле многие характеристики капитализма можно свести к следующим антиэкологическим тенденциям системы:1. Единственная постоянная связь между вещами — это деньги.2. Неважно, куда движется та или иная вещь, если она не возвращается к круговоротау капитала.3. Саморегулирующий рынок знает лучше.4. Природные богатства — это подарок владельца земли.
Первая из этих антиэкологических тенденций – «единственная постоянная связь между вещами — деньги» – выражает то, что при капитализме все социальные связи между людьми и все отношения людей с природой сведены к денежным отношениям. Такое разобщение естественных процессов и их предельное упрощение является удельной тенденцией капиталистического развития. Как объясняет Дональд Ворстер. Несмотря на многочисленные вариации в зависимости от времени и пространства, в течение периода новейшей историй капиталистическая агроэкосистема обнаруживает четкую тенденцию — движение к радикальному упрощению природного экологического порядка: сокращение количества видов на определенной территории, упрощение их взаимосвязей. Современным языком мы называем этот новый вид экосистемы монокультурой, то есть частью природы, перестроенной для выращивания только одного вида, на который есть большой спрос где-то на рынке.
Эта склонность «коммерческого капитализма» упрощать, как отмечает индийский физик и эколог Вандана Шива, «основывается на специализированном производстве товаров. Типичность производства требует одностороннего использования природных ресурсов». Например, хотя возможно использовать реки экологически и стабильно в соответствии с человеческими потребностями, гигантские проекты использования долин рек в связи с построением современных дамб «действуют против логики реки, а не по этой логике. Эти проекты основаны на упрощениях (типичности, отделимости, однофункциональности), рассматривающих использование воды не с точки зрения естественных процессов, а с точки зрения доходов и нарастание прибыли». Все это указывает, что деньги стали единственной связью между людьми и природой. С развитием капиталистического разделения природы ее элементы сводятся к общему знаменателю — обменной стоимости. В этом смысле безразлично, производить кофе, мех, горючее или перья попугаев, пока существует рынок.
«Безразлично, куда движется та или иная вещь, если она не возвращается к круговороту капитала» – отражает факт, что экономическое производство в современных капиталистических условиях на самом деле является не циклической системой (как природа), а линии, движется от источников ресурсов к свалкам отходов. Свалки в наше время уже преобладают. Аналогия с принципом «Нет задатка — нету возвращения», которую заметил экологический экономист Николас Джорджеску-Реген, «подходит бизнесменскому представлению о жизни». Загрязнению вследствие производства считают чем-то «внешним», что не относится к расходам фирмы. В докапиталистических обществах большинство отходов сельского хозяйства перерабатывали в соответствии с законами экологии. В развитом капиталистическом обществе, наоборот, отходы перерабатывать чрезвычайно сложно из-за степени разделения природы. Скажем, скот забирают из пастбищ и выращивают на ферме, а продукты их жизнедеятельности вместо удобрять почву превращаются в серьезный фактор загрязнения. Или другой пример — пластик, который постепенно вытесняет древесину, сталь и другие материалы, естественно не разлагается. В современной экономике, пишет Коммонер, «товары линейно превращаются в отходы: урожай – в сточные воды; уран — на радиоактивные остатки; нефть и хлор — на диоксин; ископаемое топливо — на углекислый газ… В конце цепочки всегда отходы, и это разрушает циклические процессы, которые поддерживают биосферу».
Экологический принцип «природа знает лучше» не действует, а скорее антиэкологический принцип «саморегулирующийся рынок знает лучше» все больше контролирует все живое при капитализме. Например, еду уже воспринимают в первую очередь не как источник питания, а как средство получения прибыли, поэтому питательную ценность продуктов приносят в жертву объемам. Интенсивное применение нитратных удобрений выводит из равновесия состав минералов в почвах, что, в свою очередь, влияет на состав минералов в овощах. Транспортировка и хранение становятся важнее, чем качество пищи. И чтобы эффективнее сбывать продукты сельского хозяйства, пестициды часто используют исключительно для сохранения внешней привлекательности продуктов. В результате снижается качество продуктов, погибают птицы и другие виды.
«Природные богатства — это подарок владельцу земли», четвертая анти-экологическая тенденция капитализма, выражает тот факт, что экологические потери, связанные с использованием природных ресурсов и энергии, редко учитывают в экономических уравнениях. Классические либеральные экономисты, как утверждал Маркс, считали природу «бесплатным» достоянием капитала. В одной из общепринятых экономических моделей нет адекватной оценки вклада природы. «Капитализм, – пишет экономист Уильям Капп, – следует считать экономикой неоплаченных расходов. “Неоплаченных”, потому что существенная доля реальных расходов на производство остается неучтенной в подсчетах; зато эти расходы ложатся на третьих лиц или на общество в целом». Например, загрязнение воздуха от фабрики не считают внутренним расходом производства. Его скорее считают внешней потерей, которую должны покрыть природа и общество.
Не в состоянии оценить реальную стоимость природных богатств, капитализм максимально привлекает сырье и энергию, потому что чем шире этот поток от добычи до доставки конечного продукта до потребителя, тем больше возможностей получить прибыль. И, выборочно сосредотачиваясь на минимизации труда, система способствует внедрению энергозатратных и капиталоемких высоких технологий. Все это приводит к ускоренному истощению невозобновляемых природных ресурсов и выбросов все большего числа отходов в окружающую среду. Например, еще со времен Второй мировой войны пластик вытесняет кожу в производстве сумок и обуви.Для производства того же количества продукции теперь нужно только примерно четверть труда, необходимого для производства из кожи, но в десять раз больше капитала и в тридцать раз больше энергии. Таким образом замена кожи на пластик в производстве этих товаров уменьшила потребность в труде, но увеличила расходы капитала и энергии, а также привела к большему загрязнению окружающей среды.
Сила прибылиОписанные противоречия между экологией и экономикой можно обобщить так: отношения использования для прибыли стали единственной связью между людьми, а также между людьми и природой. Это означает, что хотя мы и можем предусмотреть более стабильные технологии, которые решили бы многие проблемы окружающей среды, развитию и использованию этих технологий препятствует способ производства — капитализм и капиталисты. Крупные корпорации принимают окончательные решения о технологиях, которые мы используем, и оценивают возможные варианты только сквозь призму прибыльности.
Генри Форд очень просто объяснил, почему детройтские производители предпочитают выпускать большие машины, пожирающие бензин «маленькие машинки приносят маленькие прибыли». То же более четко выразил и Джон С. ДеЛореан, бывший менеджер «Дженерал моторз»: «Когда мы должны были планировать переход к меньшим, экономичным, легких машинам в конце 1960-х в ответ на рост спроса на рынке, руководство “Дженерал моторз” отказалось от этого шага, так как “на больших машинах можно больше заработать”».
В основе всеобщего антиэкологических подхода к производству лежит вопрос роста. Динамика экспоненциального роста является удельной свойством капитализма — системы, в которой деньги меняют на товары, затем снова меняют на еще больше денег, и так до бесконечности. Это значит, что капитализм не может существовать без постоянного роста масштабов производства: любое прекращение этого процесса приведут к экономическому кризису. Однако в конце двадцатого века есть все основания полагать, что окружающая среда больше не может поддерживать быстрый экономический рост, который требует система для поддержания собственного существования.